Зовите меня Ада - Елена Воздвиженская
Доброкачественное кистозное образование в нижней доле правого лёгкого. Пациентка молодая, без сопутствующих заболеваний, без аллергии на препараты. Пришла в себя через два часа после вмешательства. На второй день улыбалась, беседовала с лечащим врачом, соседями по палате, к вечеру начала вставать. А утром третьих суток умерла!! Представляете? Вот просто, раз, и всё! Мгновенно. Во сне.
– Какое предварительное заключение патологоанатома? – задал вопрос подавленный и вмиг постаревший Анатолий Иванович.
– Внезапная остановка сердца, – развёл руками заведующий, – Он сам пока ничего не понимает. Будем ждать его заключения.
– Будем ждать, – кивнул поникший Анатолий Иванович.
– А я ведь видела, как наша Ада заходила к ней в палату с утра, – неожиданно вставила ехидно Олеська.
– И? – поднял бровь Игорь Петрович, – Что вы хотите этим сказать, Олеся?
Та смутилась:
– Ну, я вошла в палату, позвать всех на перевязку, а она там стоит, вот прямо у кровати, и так смотрит на пациентку и улыбается странно. А та спит. И в палате больше никого. А через двадцать минут и поднялась суматоха – пациентка-то эта умерла.
Игорь Петрович нахмурился.
– Что вы там делали, Ада?
– Просто зашла проверить, – пожала она плечами, – В этом ведь нет ничего плохого. Я переживаю за каждого нашего больного.
– Да, – послышалось со всех сторон, – Уж думать что-то на Аду, надо совсем совести не иметь.
Доктора выступили в защиту своей любимицы:
– Глупости вы, Олеся несёте! Ада имеет право ходить по отделению так же, как и мы все с вами. Ну, зашла она проведать подопечную, так что же?
– В процедурной все препараты на месте? – обратился заведующий к Любаше.
– Все, у меня с этим строгий учёт, – ответила испуганно та.
– Ну вот, ничего не пропало, всё на местах, а все сильнодействующие у нас на месте? – повернулся он к сёстрам-анестезисткам.
Те уверенно закивали:
– А как же! Сами знаете – каждую ампулу под подпись сдаём.
– Следовательно, всё в порядке, – убедился Игорь Петрович, – Так, пока расходимся. Как будут новости из морга – сообщу.
***
– Адочка, – дрожащей рукой взялся за плечо Ады в коридоре Анатолий Иванович, остановив её после планёрки, – Ты ведь пересчитала в тот день все салфетки, все инструменты после операции, правда?
– Конечно пересчитала, что вы, Анатолий Иванович, – ответила мягко Ада, – Вы же меня знаете.
– Да я то знаю, просто…
– Что, просто?
– Посуди сама, ведь в тот день ты была сама не своя, роняла инструменты, не слышала меня, а вдруг?…
– Вы переживаете, что мы могли оставить что-то в пациентке?
Пожилой доктор кивнул:
– У меня всё сердце изболелось. Такая молоденькая девочка, всего-то двадцать два года. Что могло с ней произойти? Что же случилось?
– Скоро всё узнаем, Анатолий Иванович, не переживайте вы так, да, страшно и больно, но я уверена, нашей вины в этой смерти нет.
***
Олеська курила, стоя у чёрного входа морга, она никак не могла успокоиться, ей не терпелось во всём этом разобраться. Она ощущала себя Шерлоком Холмсом, которому предстояло распутать сложный клубок загадок. Только что она пошла в морг, там у неё работала подружка, Вероника, у неё-то и хотела Олеська узнать всё про умершую пациентку, так сказать, из первых рук.
Но войдя в зал, она замерла. В пустом зале возле стола стояла Ада и молча улыбалась, глядя на лежащий на столе труп умершей сегодня утром девушки, с раскрытой грудной клеткой.
Глава 8
Заключение патологоанатома не внесло большой ясности в картину смерти двадцатидвухлетней пациентки Карины Антоновой, которую оперировал Анатолий Иванович. Всё было чисто. Смерть наступила от обширного инфаркта, сердце девушки разорвалось, как резиновый мячик.
– Такое бывает только у людей с изношенным сердцем, гипертоников, астматиков, инфарктников в прошлом, но не у молодой девочки, – удручённо говорил на планёрке следующего дня заведующий Игорь Петрович.
Все молчали. Олеська косилась в сторону Ады, злобно зыркая глазами, ей хотелось всем доказать свои подозрения по поводу её виновности, но у неё не было никаких аргументов в её адрес, и потому приходилось молчать. Пока молчать.
Ада же вела себя невозмутимо. Она всего лишь медсестра, помощница врача, что с неё взять? Никто не может сказать про неё что-то плохое, нет никаких улик, да и вообще глупо даже само это предположение, что она могла устроить смерть девушки. И Ада продолжала ассистировать на операциях, нимало не смущаясь тех сплетен, что плела вокруг её личности Олеська, распространяя злословия по отделению и всей больнице.
А тем временем, одна за другой в отделении произошли ещё две смерти подряд. Первый, мужчина сорока лет, вторая – женщина тридцати двух лет. Оба относительно здоровые, без вредных привычек, но, тем не менее, умершие на третьи сутки после операции. На всех трёх операциях были разные хирурги, однако же, была и одна общая деталь, во всех случаях, включая случай с Кариной, ассистировала Ада.
Заведующий рвал волосы, то и дело вызываемый на разборки в горздрав и минздрав. В отделение нагрянули проверки различных служб, три смерти за десять дней, однако, не обыденная вещь. Но никаких нарушений выявлено не было, смывы и посевы ничего не давали, медикаменты и документация были в порядке.
С чего произошла внезапная остановка сердца, было абсолютно непонятно, пациенты не страдали аллергией на препараты, хорошо перенесли наркоз, на вторые сутки уже вставали с кровати и потихоньку ходили по палате, а на третьи сутки умирали. Были изъяты на экспертизу препараты для наркоза, но и с ними всё было хорошо.
В отделении наступила пауза. Все работали в трансе, боясь произвести лишнее движение или назначить манипуляцию. Лечебные процедуры были под строгим контролем главного врача и инфекциониста. Медсёстры были испуганны. Одна лишь Ада оставалась холодной и безразличной к происходящему.
– Я вам говорю, она каким-то образом замешана во всём этом, – шептала на каждом углу Олеська, поглядывая по сторонам, – Я видела её в морге. А до этого в палате, как она с какой-то странной улыбкой на лице стояла и смотрела на пациентку. Может она даёт им какой-то препарат, который растворяется в крови бесследно за короткое время? Только вот зачем, а? Может она псих? Может ей просто по кайфу убивать?
В один из таких моментов, когда Олеська трепалась о своих подозрениях с медсестрой из кардиологического отделения, из-за угла коридора внезапно вышла Ада, возвращающаяся из стерилизационной с биксами в руках. Олеська испуганно смолкла, уставившись на Аду, она была уверена, что та услышала их разговор, и сейчас Олеська ожидала, что та подойдёт и ответит ей в резкой форме, а то и вовсе врежет за такие заявления. Но Ада лишь краем глаза взглянула на Олеську и прошла мимо, чуть улыбнувшись уголком губ и даже не повернув головы. Сегодня она дежурила на сутках, Олесе же пора было идти домой, что та и сделала.
***
После вечерней смены Олеська прошлась по магазинам, заглянула в кафе, где встретилась со своим молодым человеком, а затем направилась домой. Путь её пролегал по тропинке мимо старого, заброшенного, гаражного кооператива, спрятавшегося за бетонной стеной. С другой стороны начинался лесопарк. Место было не из приятных, однако, как ни странно, никакого криминала, за исключением редких молодёжных драк, тут не случалось. Олеська выросла в этом районе и знала эту тропинку, как облупленную, и уж, конечно, не боялась тут ходить. Два фонаря освещали длинную тропинку в начале и в конце жёлтыми кругами света. Олеська шла в темноте между ними, нимало не заботясь о том, чтобы не споткнуться – дорога была ровной и утоптанной. До домов оставалось минут десять ходьбы.
Внезапно сбоку, между деревьев, показалось некое движение. Олеська, мельком взглянув, продолжила путь, подумав, что это кто-то из тех, кто вышел прогуляться с собакой. Но тень, продолжала мельтешить строго вслед за ней, шаг в шаг. Олеська немного напряглась, но чувство,
